ЮМОР — ОСОБЫЙ ВИД КОМИЧЕСКОГО

Юмор – это особый вид комического, где отношение к объекту объединяет внешне комическую трактовку с внутренней серьезностью.   Ирония – это притворство, когда человек притворяется глупее, чем он есть. Ирония является под маской одобрения и согласия. Ироничное отношение предполагает превосходство или снисхождение, скептицизм или насмешку, нарочито запрятанные. Иронии может перерасти в сарказм или даже в издевку.

Каламбур построен на использовании звукового сходства слов с целью достижения комического эффекта.

Абсурд – это перевоплощение жизни. Он как бы далек от жизни, но его обобщающий характер еще реальней, чем сама жизнь. Он еще более выпуклый и более богатый, сюжет как можно более гиперболизирован и сюжетные повороты как можно более абсурдны.

Под остротой мы понимаем изобретательное суждение, которое своей неожиданностью и парадоксальностью вызывает комический эффект. Острота нередко смыкается с парадоксом и иронией. Как говорил Аристотель, «остроумие создают, а комическое находят».

Замечательно высказал свое мнение по этому вопросу российский классик юмора Михаил Жванецкий: «Юмор – это не шутки. Это не слова. Это не поскользнувшаяся старушка. Юмор – это даже не Чаплин. Юмор – это редкое состояние талантливого человека и талантливого времени, когда ты весел и умен одновременно».

Итак, юмор — это интеллектуальная способность подмечать в явлениях их комичные, смешные стороны и основано, по мнению многих ученых, с «умением субъекта обнаруживать противоречия в окружающем мире» [2].

Разобрать все нюансы юмора невозможно. «Величайшие мыслители принима­лись за эту не столь уж трудную задачу, а она все не подда­ется, вырывается, ускользает и снова встает как дерзкий вы­зов, бросаемой философской мысли», – писал Анри Бергсон.

Одной из первых попыток разобраться в причинах смеха был Платон, написавший «Филебе» – довольно смешное название для трактата. Он провел аналогию между удовлетворением при почесывании от сильного зуда и восприятием смешного. Здесь сочетание боли и удовольствия – «смешанное душевное чувство».

Один нахваливает формы своего тела, которые считает совершенными, другой разглагольствует о своем богатстве, третий об остроте своего ума. Преувеличение своих доброде­телей, в особенности, мудрости – есть одно из самых частых человеческих заблуждений и причин для осмеяния.

«Властный и надменный человек, восхваляя себя, воз­буждает ненависть; слабый в той же ситуации вызывает смех. Ошибочная самооценка, согласно Платону, – несчастье. А смеять­ся над чванством и самомнением друзей значит радоваться их несчастью. Но несчастье друзей – зло, которое причиняет боль. Смех и включает в себя одновременно боль и удо­вольствие». Внешние причины, вызывающие смех, лежат в поведении других людей. Одна из причин смешного – в  неверной самоо­ценке.

Аристотель, говоря о смешном, считал необходимым от­личать комедию от бранной личной колкости. Комедия имеет де­ло с низменными характерами, цель ее «воспроизведение худших людей, но не во всей их порочности, а в смешном виде». Арис­тотель считал комическое разновидностью безобразного, но не настолько чтобы являться опасным, разрушительным, пагубным. Комическая маска отвратительна, но она не причиняет никому страданий. Но так уж она безобидна?

Признавая оттенок злобности в комическом, Аристотель считал его нежелательным, а склонность к чрезмерным насмеш­кам над ближними, вульгарным и неприличным. Он предостерегал против превращения шутки в оскорбление, предлагая запретить некоторых их формы, как закон, который запрещает бранные вы­ражения. Однако тех, кто никогда сам не шутит и кому неп­риятны шутки других, он считал дикарями. Аристотель признавал за шуткой и остротой важную роль в споре, полемике, дискуссии. Шуткой можно встретить серьезность оппонента, но можно и серьезной речью погасить шутки противника.

   

Платон                                    Аристотель                                       Цицерон

Цицерон также считал, что смеются обычно над безоб­разным, при условии, что внимание к нему привлекается не постыдным способом. Преступление и нищета не должны быть предметом шуток, тогда как личные недостатки вполне подходя­щий повод для смеха, но в меру.

Цицероном выделено два основных вида остроумия:

  1. Смешное, проистекающее из самого содержания предмета.
  2. Словесная форма, включающая:

а) двусмысленность,

б) неожиданность умозаключения,

в) каламбуры,

г) необычные истолкования собственных имен,

д) пословицы,

е) аллегорию,

ж) метафоры,

з) иронию.

 

Именно так выглядела первая классификация приемов остроумия.

Марк Квинтилиан, римский учитель красноречия, автор «Наставлений оратору» – самого полного учебника ораторского искусства, дошедшего до нас от античности,   отделил остроумие от смешного считая, что смеются не только над тем, что остроумно, но также и над глупостью, трусостью и невоздержанностью. Классификация смешного Квинтилиана выглядит следующим образом:

  1. Изысканность речи,
  2. Грациозность в выражениях мысли,
  3. Пикантность,
  4. Шутка.
  5. Острота.
  6. Добродушное подтрунивание.

 

М.Квинтилиан                                                                  Р.Декарт

Т.Гоббс

Квинтилиан отмечает, что необходимыми условиями для смешного – внезапность и обманутое ожидание.

Декарт в трактате «О страстях души», самим названием подчеркнул, что чувство смешного – одно из человеческих страстей. Смех по Декарту – главный признак радости. Но ра­дость не должна быть слишком чрезмерной и непременно должна сочетаться с чувствами восхищения, удивления или враждебнос­ти. Люди, обладающие физическими недостатками или публично ошельмованные, склонны осмеивать кого угодно. Им хочется ви­деть других такими же обиженными и опозоренными, потому они злорадствуют при любом несчастье ближнего.

Насмешку Декарт считал полезной, обнажающей порок. Насмешливость – вполне достойное качество добропорядочного человека с веселым нравом и уравновешенным характером, в осо­бенности если причина смеха неожиданность и удивление. Он считал пристойным смеяться лишь чужой шутке, тогда как сме­яться над своей остротой значит признать собственное остроу­мие неожиданным и удивительным.

А. Адлер, психолог, ученик З.Фрейда,   в свое время писал о комплексе неполноценности невроти­ков, которые самоутверждаются, унижая и оскорбляя других.

Английский философ Т. Гоббс считал, что смех есть радость, а потому благо. Гоббс также отмечал, что смех возникает не только при остро­умии. Часто смеются над неудачами других. Когда смех предс­тавляет новое и внезапное, тогда возникает чувство ликования оттого, что он осознал нечто значительное в себе самом и сравнил это значительное со слабостью других или собственной немощью в прошлом.

Если человек стал предметом шутки – значит, он по­вержен и потому не смеется, когда над ним смеются другие. Смех ни для кого не обиден лишь в том случае, если относится к нелепости или слабости, абстрагированным от конкретного ли­ца.

Именно эти ситуации использованы в художественных произведениях, в частности, А.Н. Островского «На всякого муд­реца довольно простоты», Н.В. Гоголь «Ревизор», то же мы наб­людаем и в детской книге Н.Носова «Приключение Незнайки и его друзей», когда смеются над изображениями над другими, а свое изображение смеха не вызывает.

Т.Гоббс высказал мысль о том, что смех может быть выражением радости от осознания своего умственного превос­ходства – мысль, впоследствии развитую Н.Г. Чернышевским. Александр Бэйн, английский философ,  также определил смех как выражение торжества победы над врагом. Он же указал на функцию смеха как средство разрядки, отдыха, снятия напряженности. Смех настолько свя­зан с радостью победы, что превратился в выражение радости вообще.

Веселость духа, которая проявляется при снятии напряжения, вынужденных ограничений, возникновение смеха, улыбки, возникающее чувство нежности связаны с двумя основ­ными причинами смеха:

  1. Осознание своей силы.
  2. Освобождение от напряженности.

Г. Спенсер, английский философ и социолог, рассматривал структуру ситуаций, вызывающих смех. Он считал, что смех вызывается не только приятными чувствами. Сардонический и истерический смех свя­заны с отрицательными переживаниями. Сильные эмоциональные встряски приводят к накоплению избытка нервной энергии; она ищет выхода и в первую очередь высвобождается через мышцы, которые из–за малой массы обладают малой инертностью.

Комический смех всегда означает «нисходящую не­совместимость», например, когда человек ждет чего-то большо­го, а находит маленькое. Если же вместо ожидаемого маленько­го обнаруживается неожиданно большое, то возбуждается чувс­тво удивления от «восходящей несовместимости».

Французский психолог Т. Рибо, рассматривая смешное,  делит все теории смеха на две группы. Одни, по его мнению,  считают причиной смеха несовмести­мость одновременно воспринимаемых объектов внешнего мира. Другие выводят смех на чувство превосходства над окружающи­ми. Рибо высказался за объединение всех теорий: психическое состояние, выражающееся смехом, заключается… в сознании какого-то несогласия, противоречия… и в сознании у того, кто смеется, своего превосходства над людьми и неодушевлен­ными предметами.

Английский мыслитель Д. Хартли в книге «Наблюдение над человеком» прос­ледил за становлением смеха как эволюционист. Неожиданность порождает у ребенка мгновенный страх, сменяемый столь же сильной мгновенной радостью. Ощущение сравнимо с тем бла­женством, когда человека внезапно отпускает сильная боль. Анализ смешного Д. Хартли осуществляет от щекотки до че­редования противоположных ощущений, болезненного прикоснове­ния и мгновенного исчезновения боли. Все раздражители, кото­рые вызывают смех, даже самые сложные, тоже представляют со­бой такое чередование. Дети радостно смеются, если в страшной сказке внезапно устраняется опасность, рассеивается тревога. По мере того, как созревает ум ребенка, меняется лишь содер­жание раздражителей, но не их структура. Смех – это ответ на «психическое щекотание».

Д.Хартли утверждал также, что люди с развитым вку­сом смеются лишь над вспышками остроумия, которые поражают необычными совпадениями или внезапным сходством и в то ж время ассоциативно связаны с прямо противоположными ощущени­ями или понятиями: болью и удовольствием, стыдом и честью, пороком и добродетелью. Наиболее частые поводы для смеха – небольшие промахи друзей и знакомых. Смех – средство оценки поступков, одна из форм общения; он несет социальную функцию.

Философ и писатель эпохи Просвещения Жан–Жак Руссо резко выступал против создания теат­ра в Женеве, поскольку направление театра определяется удо­вольствием, которое он доставляет, а не пользой, которую приносит. Театр существует для услаждения публики и поэтому он осуждает лишь то, то общество уже осудило. Вывод Руссо – категоричен: комедия не только бесполезна, но, скорее, вред­на, ибо осмеивает уже отвергнутое и поощряет то, что будет неминуемо осуждаться в последствии.

Британский философ Д. Стюарт, которого занимали этические стороны смешного, считал, что можно и должно смеяться над людскими несовершенствами при несущественности, не вызывающие ни возмущения, ни гнетущего сознания человеческой низости и развращенности. Смешное, – считал Д.Стюарт, не обязательно озна­чает безнравственное: смешны могут быть даже случайные ошиб­ки в рассуждениях, оплошности в поведении, можно смеяться также над нравственной слепотой, над людьми, которые не за­мечают своих пороков и недостатков. Цель смеха – развлечь и позабавить; в то же время смех – хороший помощник чувства долга. Чтобы оценить смешное, надо уметь рассуждать и отли­чать добро от зла.

Шотландский философ Дж. Битти заметил, что остро­умие не всегда вызывает смех, что есть и «серьезное остроу­мие». Остроумно и смешно – эти понятия соприкасаются, но не совпадают. Есть разница также между смешным и смехотворным. Смешное вызывает «чистый смех», смехотворное – смех с оттен­ком презрения. Кроме того, различают естественный смех от искусственного, притворного.

Смех подавляет сильный гнев и страх. Английского  педагога и философа Дж. Локка интересовали особенности остроумной мысли и их различия с неостроумной мыслью. В работе «Опыт о челове­ческом разуме» Дж.Локк провел разграничение между простым суж­дением и остроумным высказыванием. Суждение, по мнению Дж. Локка, состоит в тщательном разделении идей. Суждение об­ращает внимание на различия, каким бы малым оно ни было. Цель суждений – избежать заблуждений, основанных на случай­ном сходстве. Секрет же остроумия в объединении идей, и это объединение осуществляется быстро, оно прихотливо и дает ощу­щение удовольствия.

Публицист, драматург, эстетик, политик и поэт Дж. Аддисон который стоял у истоков английского Просвещения,  участвовал в издании журналов Болтун и «Наблюдатель», знал толк в юморе.  На протяжении всего XVIII века издание Аддисона и Стила оставалось образцом общественно-публицистического журнала — ему подражали во Франции, России и других уголках Европы. Уточняя взгляды Дж. Локка, Дж. Аддисон отметил, что остроумно не всякое объединение идей, а неожиданное, обладающее не только сходством, но даже противоположностью.

 

 

 

 

Дж.Локк                                 И.Кант

А.Шопенгауэр

И. Кант, философ из Кенигсберга, считавший себя подданным России,   добавляет в своих исследованиях в «Критике способнос­ти суждения», что источником удовольствия и смеха является «игра идей». При восприятии шутки можно наблюдать разрядку напряженного ожидания. Эта разрядка и проявляет себя смехом при условии, что ожидание разрешается.  Переход в противоположность мог бы стать источником печали, а транс­формация в ничто доставляет удовольствие.

Остроумная шутка вначале вводит нас в заблуж­дение, так как содержит нечто такое, что мы поначалу прини­маем за истину. Например, рассказ о человеке, от горя поси­девшего за одну ночь, вряд ли вызовет улыбку, но сообщение о страдальце, у которого от переживаний посидел… парик,  вызывает улыбку.

И. Кант выделил четыре группы людей:

– умные – обладающие и остроумием, и способностью суждения,

– умники, способные к суждению, не подкрепленным остроуми­ем,

– утомительные остряки – остроумие без способности к сужде­нию,

– ни обладающие ни способностью суждения, ни остроумия.

 

А. Шопенгауэр считал, что абстрактное знание хотя и опирается на образы восприятия, но никогда не совпадают с ними. Рассудочные знания лишь приближаются к чувственному познанию, как мозаика приближается к живописи. Восприятие всегда торжествует над мыслью, а победа чувственного восприя­тия над абстрактным знанием проявляет себя смехом.

Шопенгауэр делит смешное на остроумное и глубокое. Остроумие –  это форма смешного, которая умышленно смешивает разные объекты, пользуясь тем, что их можно охватить одним понятием. Если неожиданно обнаружить различие объектов, вхо­дящих в одно понятие, тогда причиной смеха служит глупость.

Общая схема смешного, по Шопенгауру, от различных объектов к единству понятия (остроумие) и от единого понятие к различию объектов (глупость). Смеху Шопенгауэр противопос­тавляет серьезность – уверенность, если мысль совпадает с объ­ектом этой мысли, поэтому переход от серьезности к смеху столь легок, когда обнаруживается несовпадение знаний с действительностью. Чем более человек способен к серьезному мышлению, тем более способен он к восприятию смешного.

Гегель рассматривает остроумие как форму мышления и выделяет:

  1. Обычное представление, которое схватывает различие и противоречие, но не переход от одного к другому, а это самое важное.
  2. Остроумие и ум. Остроумие схватывает противоречие, выс­казывает его, приводит вещи в отношения друг к другу, зас­тавляет «понятие светиться через противоречие» (но не выра­жает понятия вещей и их отношений).
  3. Мыслящий разум (ум) заостряет притупившееся различие различного, простое разнообразие представлений, до сущест­венного различия, до противоположности».

См.также:

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *