«Невероятно, но МЫ ВЫЖИЛИ!
Если Вы были ребёнком в 60-е, 70-е или 80-е, оглядываясь назад, трудно поверить, что нам удалось дожить до сегодняшнего дня…
Мы пили воду из колонки на углу, а не из пластиковых бутылок, никому не могло придти в голову кататься на велике в шлеме… мы уходили из дома утром и играли весь день, возвращаясь тогда, когда зажигались уличные фонари… целый день никто не мог узнать, где мы: мобильных телефонов НЕ БЫЛО(!)… мы резали руки и ноги, ломали кости и выбивали зубы, и никто ни на кого не подавал в суд…
Когда нам кто-то был нужен, мы стучались в дверь, звонили в звонок или просто заходили и виделись с ними, помните? Без спросу, сами, одни в жестоком и опасном мире, без охраны… Как мы вообще выжили?..
Идя из магазина с хлебом, съедали корку, а молоко пили прямо из крышки бидона… а корочки хлеба, натёртые чесноком с солью… а кто грыз сухой кисель или жевал битум вместо жвачки?
Мы ключи от квартиры клали под половик перед дверью и оставляли записки, что ключи там…
Мы взрывали «дихлофоски» в костре, стреляли карбидом и делали «пугачи» и «поджиги», отливали свинцовые биты в алюминевых ложках на газовой горелке на кухне и счастливые с полными карманами пробок из-под пива или лимонада (которые собирали под скамейками в сквере у танцплощадки или клуба культуры) шли играть во двор, находя ровную площадку асфальта или бетонную плиту…
Мы просыпались утром под звуки трубы и слова в радиоточке: «ЗДРАВСТВУЙТЕ РЕБЯТА! В эфире «ПИОНЕРСКАЯ ЗОРЬКА!».
Пионерский галстук каждый день мокрый расправляешь и — под утюг, шипит, думаешь, ну, конец ему, но ничего — красавчик, завязываешь красиво и бегом в школу!
Девчонки ходили только в платьях и юбках… и какие были все красивые…
Наши поступки были нашими собственными – мы были готовы к последствиям, прятаться было не за кого…
ДА, МЫ БЫЛИ ТОГДА ОЧЕНЬ СЧАСТЛИВЫМИ! МЫ УМЕЛИ ДРУЖИТЬ, ПРОЩАТЬ, СЛУШАТЬ, МЕЧТАТЬ!!!
Если Вы один из этого поколения, я Вас поздравляю: «Вам повезло!..»
Она была суровой, совсем не ласковой с виду. Не гламурной. Не приторно любезной. У неё не было на это времени. Да и желания не было. И происхождение подкачало. Простой она была. Всю жизнь, сколько помню, она работала. Много. Очень много. Занималась всем сразу. И прежде всего — нами, оболтусами.
Кормила, как могла. Не трюфелями, не лангустами, не пармезаном с моцареллой. Кормила простым сыром, простой колбасой, завёрнутой в грубую серую обёрточную бумагу.
Учила. Совала под нос книги, запихивала в кружки и спортивные секции, водила в кино на детские утренники по 10 копеек за билет.
В кукольные театры, в ТЮЗ. Позже — в драму, оперу и балет.
Учила думать. Учила делать выводы. Сомневаться и добиваться. И мы старались, как умели. И капризничали. И воротили носы.
И взрослели, умнели, становились мудрее, получали степени, ордена и звания. И ничего не понимали. Хотя думали, что понимаем всё.
А она снова и снова отправляла нас в институты и университеты. В НИИ. На заводы и на стадионы. В колхозы. В стройотряды. На далёкие стройки. В космос. Она всё время куда-то нацеливала нас. Даже против нашей воли. Брала за руку и вела. Тихонько подталкивала сзади. Потом махала рукой и уходила дальше, наблюдая за нами со стороны. Издалека.
Она не была благодушно-показной и нарочито щедрой. Она была экономной. Бережливой. Не баловала бесконечным разнообразием заморских благ. Предпочитала своё, домашнее. Но иногда вдруг нечаянно дарила американские фильмы, французские духи, немецкие ботинки или финские куртки. Нечасто и немного. Зато все они были отменного качества — и кинокартины, и одежда, и косметика, и детские игрушки. Как и положено быть подаркам, сделанным близкими людьми
Мы дрались за ними в очереди. Шумно и совсем по-детски восхищались. А она вздыхала. Молча. Она не могла дать больше. И потому молчала. И снова работала. Строила. Возводила. Запускала. Изобретала. И кормила. И учила.
Нам не хватало. И мы роптали. Избалованные дети, ещё не знающие горя. Мы ворчали, мы жаловались. Мы были недовольны. Нам было мало. И однажды мы возмутились. Громко. Всерьёз.
Она не удивилась. Она всё понимала. И потому ничего не сказала. Тяжело вздохнула и ушла. Совсем. Навсегда.
Она не обиделась. За свою долгую трудную жизнь она ко всему привыкла. Она не была идеальной и сама это понимала. Она была живой и потому ошибалась. Иногда серьёзно. Но чаще трагически. В нашу пользу. Она просто слишком любила нас. Хотя и старалась особенно это не показывать. Она слишком хорошо думала о нас. Лучше, чем мы были на самом деле. И берегла нас, как могла. От всего дурного. Мы думали, что мы выросли давно. Мы были уверены что вполне проживём без её заботы и без её присмотра.
Мы были уверены в этом. Мы ошибались. А она — нет. Она оказалась права и на этот раз. Как и почти всегда. Но, выслушав наши упрёки, спорить не стала.
И ушла. Не выстрелив. Не пролив крови. Не хлопнув дверью. Не оскорбив нас на прощанье. Ушла, оставив нас жить так, как мы хотели тогда.
Вот так и живём с тех пор. Зато теперь мы знаем всё. И что такое изобилие. И что такое горе. Вдоволь. Счастливы мы? Не знаю.
Но точно знаю, какие слова многие из нас так и не сказали ей тогда.
Мы заплатили сполна за своё подростковое нахальство. Теперь мы поняли всё, чего никак не могли осознать незрелым умом в те годы нашего безмятежного избалованного детства…
Благодарим Тебя! Не поминай нас плохо.
И прости за всё!
СПАСИБО ТЕБЕ, СОВЕТСКАЯ РОДИНА!!!
Владимир из города на Неве
https://cont.ws/@akpelo/1402108
tps://vk.com/olginonet?w=wall-135366855_20989…