24 апреля 2013 года в Центральном Доме литераторов состоялся уникальный творческий вечер А.Баталова с Ю.Норштейна «Секрет «Шинели»». «Шинель» — особая веха в творческом пути как А.Баталова, так и Ю.Норштейна.
Однажды мне позвонил Алексей Владимирович и сказал, как я отнесусь к тому, чтобы нам с ним совместно выступить,- рассказывает режиссер Ю.Норштейн. Я даже не стал спрашивать, о чем, на какую тему, я сказал «Конечно». А дальше он продолжил, что речь идет о Гоголе. О том, чтобы соединить две «Шинели», его «Шинель», которую он делал в качестве диплома (я не помню, это 1960-й год сейчас)…
Понимаете, для меня имя Баталова… Нас соединила не «Шинель», конечно, нас соединил «Ежик в тумане». Тогда он пришел в студию и читал текст от автора, читал божественно. Почему Баталов? Потому что я всегда, с тех пор, как я услышал впервые этот голос, я всегда считал вот этот голос каким-то, ну, лечебным. Он обладает лечебным свойством. И потом я где-то в шутку написал, что вообще голос Баталова надо разливать в аптечные пузырьки и продавать по рецепту. Еще хорошо его голос записывать где-нибудь для туберкулезного диспансера, чтобы там слышали подлинное. Вот такая у нас с ним идея.
Ю.Норштейн считает, что с Алексеем Баталовым их объединяют моменты, очень важные для обоих. И на первое место Норштейн не ставит актерский талант. Он считает, что есть более высокий талант – это талант человеческий, когда истинная любовь совмещается в одно целое. Вот этим обладает Баталов Алексей Владимирович.
А. Баталов вспоминая о работе над своей «Шинелью» (1959), рассказал о том, что на съемках он встретил самых лучших своих друзей…
Фильм «Шинель» А. Баталова по праву занял свое место среди шедевров отечественного кинематографа. Когда А. Баталов, уже будучи любимым всей страной артистом, приступил к режиссуре, то выбор пал на «Шинель». И его не смущало то, что уже существовало несколько версий.
И все сошлось воедино: блестящий актерский состав, великолепно выстроенный сценарий, замечательная режиссура, и экранизация «Шинели» Н.В.Гоголя становится классикой мирового кино.
В фильме зрители увидели великого актера Юрия Толубеева, игравшего портного Петровича. Даму легкого поведения сыграла Нина Ургант. Но гвоздем всего фильма был, безусловно, Ролан Быков. Его восхитительная игра приводила в восторг зрителей. После фильма он «проснулся знаменитым». Р. Быков долго ждал этой роли. Судьба настойчиво вела его к воплощению героев Гоголя. Когда Ролану Антоновичу было четырнадцать, он взял под мышку книжку и сказал: «Когда-нибудь я это сыграю». Это была «Шинель». И вот в неполные тридцать лет, он получил заветную роль в экранизации произведения любимейшего автора.
Сохранилась маленькая коричневая тетрадь – дневник, который вел Р. Быков в дни работы над любимейшей ролью гоголевского Башмачкина. Из дневника видно, как трудно снимался фильм. Споры, пробы разных вариантов, долгий грим, регулярные возвращения в Москву на спектакли ТЮЗа и снова Ленинград.
«Баталов мне нравится, – пишет Р.Быков. И, пожалуй, больше всех, с кем приходилось встречаться в той или иной работе. Он явно талантлив и умен, с хорошо устроенной головой. Своеобразен, глубок и как-то по-настоящему интеллигентен… Наши мысли совпадают, он многое принимает, почти все. Возражает толково, переубеждая,– со мной такое первый раз. Ни разу я не встречал серии таких обоснованных предложений и возражений. Слава Богу, есть с кем работать!»
Фильм «Шинель» А. Баталова вышел на экраны в 1959 году. Вспоминаю, что поклонники традиционного взгляда на классику были в шоке. …Чиновник Башмачкин – это же не просто человек и даже не персонаж. Это знак, это гоголевское представление о человеке, не соответствующее никакому унылому реализму. Поэтому воспитанник вахтанговской школы молодой Быков, единственный в своем роде, был здесь на месте…». В этом фильме создателям удалось донести самую суть гоголевского произведения. Суть эта заключена в одной единственной фразе – «Се, Человек». Не ничтожное, забитое существо, не образчик социальной несправедливости, но живая душа, брат наш, чей жалобный укор, к нам обращен. «Шинель» в фильме А.Баталова – это концентрированная человечность.
В руках Баталова была классика на все времени, и отступать было и некуда, и некогда, потому что его дипломный фильм должен занимать не более 20-и минут. Но Алексею Владимировичу и его замечательному коллективу удалось все сделать «По гамбургскому счету». Фильм выглядел как классическая экранизация, и в то же время яркая фантасмагория из «прошлой жизни», которая как раз тем и обаятельна, что похожа на миф, настоящую городскую легенду.
Ролан Быков играл не несчастного, забитого «маленького человека», как тогда говорили. Нет, «маленьких людей», по твердому убеждению Быкова, не существует. Он играл человека счастливого, умеющего радоваться самой малости. В решении, предложенном Быковым, Акакий не просто копит деньги на новую шинель взамен износившейся, но видит шинели возможность новой жизни, ее полноты и счастья. Вот отчего ограбление для Акакия не просто горе бедного человека, но невозможность жить дальше. У него нет семьи, друзей, родных; он дружит со своими буквами, что старательно и любовно выводит в департаменте.
Режиссер и актер остались верны букве повести, сняли этот фантастический, символический конец. Быков в этой сцене – страшен. «Дело мое – душа, и прочное дело моей жизни». «Не полюбивши России, не полюбить вам своих братьев, а, не полюбивши своих братьев, не разгореться вам любовью к Богу, не спастись вам».
Картину «Шинель» купила Англия. Ее премьера совпала с гастролями МХАТа в Лондоне. Рядом с рекламой театра висела афиша фильма с надписью, что в картине играет лучший актер МХАТа. Кто-то из дирекции возмутился: «Этот актер никогда не работал в нашем театре». Ответ был: «Неважно. Это хорошая реклама вашему театру».
В 1981 году Норштейн начал работу над фильмом «Шинель» по повести Гоголя, но фильм не закончен и по сей день. Работа движется, но с огромными перерывами, иногда по несколько лет. Фильмы Юрия Норштейна создали ему славу открывателя небывалых, гениальных пространств в анимации, а его работа над «Шинелью» изменила представления не только о мультипликации, но и об искусстве в целом, да, собственно, и о жизни…
Анимационный фильм «Шинель», если можно провести такое сравнение, напоминает усилия Антонио Гауди по созданию своего удивительного творения «Собор Святого Семейства», в которое архитектор вложил все свои силы, но храм не достроен до сих пор.
Сценарий писался с Людмилой Петрушевской. С тех пор журналистский вопрос «Когда вы закончите «Шинель»?» для Норштейна – постоянная пытка.
Фильм не только не завершен, он не приблизился и к середине. Однако, как это ни покажется странным, в этой незавершенности есть некая завершенность. Давно ясно, что Акакий Акакиевич – живой. Художник, режиссер, оператор – все уходят на задний план. Зритель остается наедине с человеком, чью судьбу описал Н.В. Гоголь. Зрителю смешно, больно, страшно, ему неловко – он как бы подглядывает за Акакием Акакиевичем. И этот так называемый «маленький человек» – оказывается громадным, бездонным – равным каждому из зрителей и неповторимым, поскольку жизнь каждого человека единственна и неповторима.
Первые отснятые эпизоды «Шинели» посмотрел драматург Михаил Давыдович Вольпин. И был потрясен:
«Я вряд ли смогу объяснить, что хотелось бы выразить в этом фильме… Мне кажется, что «Шинель» вызывает чувство стыда. Стыда за то, что один человек не хочет понять чувства другого, переживания другого. И вдруг, когда он их понимает, ему становится стыдно за свою собственную жизнь… «Шинель» – генофонд человеческого стыда. Если даже представить на секунду некое идеальное человеческое общество, то мы не сможем жить без «Шинели», потому что иначе у нас исчезнет защитный рефлекс…»
« И, конечно, «Шинель» – она не впереди, не позади, она над нами, внутри нас…»
Потрясены были и все члены худсовета киностудии – Борис Степанцев, Иван Петрович Иванов-Вано, Лев Константинович Атаманов, Леонид Шварцман, Роман Качанов, Вадим Курчевский. Весь цвет отечественной анимации…
«Акакий Акакиевич поселился во мне со всеми своими слабостями и удовольствиями. Со всеми вшами, почесываниями, позевываниями, – признается Норштейн и не перестает повторять: – Это не образ. Точнее, это уникальный образ. Это просто живой человек. И фильм – о рождении, жизни и смерти… Если он все-таки будет когда-нибудь…».
«Шинель» – величайшая притча, глава, не вошедшая в Библию. Такой подход освобождает от желания каждую запятую переносить на экран… От буквокопательства… «Шинель» невероятно трудна для кино. Предвидь я все катастрофы, ожидающие нас впереди, вряд ли затащил бы себя на эту территорию. Но что делать? Двигаться можно только вперед. Слева – скала, справа – пропасть. Развернуться бы, да тропа узкая. Остается одно – вперед. И конца дороги не видно…»
«Есть вещи, которые живут только в тексте, только в этом слове, только в этой строчке и не разворачиваются в изображение, – продолжает Ю. Норштейн. …А изображение уже материально, и это всегда страшно, это всегда новая материя, отделившаяся от текста, летучая, рвущая с ним прямые связи. Нужно соединить в гармонии литературный текст и киноизображение».
– Я пережил ужас от фразы Акакия Акакиевича: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» «Обижаете» может сказать только ребенок, но не взрослый человек, и в детстве эта несочетаемость героя и слова поразила меня больше, чем история с воровством шинели и мертвым чиновником. Несочетаемость, неожиданность. И сквозь это проскакивает молнией абсолютная физическая достоверность. Я тогда на эту фразу снизу вверх посмотрел: как же у взрослого человека может быть обиженность? Это же моя фраза, это я могу к маме прийти и сказать: «Меня обидели». А ему-то пожаловаться некому…»
Отснятые эпизоды были показаны широкому зрителю. Даже незаконченный фильм удостоился наград. Он получил первую премию в Монреале на ХV Международном конкурсе технических фильмов за материал к фильму и Большую золотую медаль Академии художеств художнику-постановщику Ф.А. Ярбусовой за эскизы к фильму. Норштейн так объясняет длительность работы над фильмом: «Когда мне начинают говорить, мол, как так, ты с Шинелью столько? Я не с Шинелью, я с жизнью столько. Шинель – это просто один из моментов. Я никому не смогу объяснить, что это такое».
Федор Савельевич Хитрук, классик мировой анимации, сказал о Норштейне и о его работе над «Шинелью»: «В этой простой сказочке он раскрылся как гениальный психолог. Мне хотелось, чтобы оценили Юру Норштейна как выдающегося, великого актера… Девятнадцать минут сделанного им отрывка «Шинели» войдут, уже вошли в историю анимационного кино. Он там так сыграл Башмачкина, как не сыграл бы и Михаил Чехов. Сыграл с помощью крохотных обрывков бумаги. У него гениальное актерское видение. Каждый раз, когда я смотрю «Шинель», на меня производит впечатление, как Акакий Акакиевич переливает тушь из пузырька в чернильницу. Ведь никаких чернил нет, есть только целлулоид, листочки бумаги. И Норштейн творит из них – нет, не иллюзию – правду существования данного момента».
Творчество Н.В. Гоголя становится нам ближе. Тому свидетельства киноэкранизации и спектакли по гоголевской «Шинели». И оценки достоинств этих произведений многослойны и неоднозначны – во многом они порождены двойственностью самого текста повести Гоголя. Желая изобразить униженного обществом человека, он изобразил своего героя таким, что Чернышевский не без оснований назвал его «совершенным идиотом»: он даже не в состоянии выполнить простейшего служебного поручения, он может только переписывать. Даже говорить он почти не может: «Акакий Акакиевич изъяснялся большею частью предлогами, наречиями и, наконец, такими частицами, которые решительно не имеют никакого значения». Акакий Акакиевич трогателен и трагичен.
И действительно, Башмачкин, которому холодно и уже неприлично было носить старую шинель, вынужден отказывать себе даже в самом малом, мужественно снося все невзгоды. Он накопил-таки на новую шинель. Его пригласили на именины, на которых он расслабился и засиделся допоздна. Но коляски у него не было по бедности, и пришлось через весь Петербург идти ночью пешком. Город же полон жестоких людей, о чем не мог не знать Башмачкин. Грабители снимают с него шинель. И мы не можем не сочувствовать этому несчастному человечку.
Гоголь прибегает к фантастике в последнем эпизоде своей «Шинели», чтобы показать несправедливость мира, его бесчеловечность. И только вмешательство потусторонней силы способно изменить подобное положение дел. Гоголь был идеалистом, разделявшим взгляды Шиллера на преображающую мир силу искусства. Он верил в то, что искусство может творить чудеса.
И «Шинель» оказала огромное воздействие не только на русскую литературу. Современники и новые поколения писателей и читателей – русских, а позднее и зарубежных по сей день оказывает сильное эмоциональное влияние. Значение этой повести понимается очень широко. Ее воздействие определило гуманизм русской литературы. Сделалась знаменитой фраза Ф.М.Достоевского: «Все мы вышли из гоголевской «Шинели».
Композиция новеллы в значительной степени определяет личный тон автора. К. Мочульский в книге «Духовный путь Гоголя» (1934) писал: «В нравственной области Гоголь был гениально одарен; ему было суждено круто повернуть всю русскую литературу от эстетики к религии, сдвинуть ее с пути Пушкина на путь Достоевского. Все черты, характеризующие «великую русскую литературу», ставшую мировой».
Возвращаясь к художественному творчеству Гоголя, мы стараемся понять, насколько он опередил свое время и являлся «гражданином другой эпохи», эпохи Серебрянного века, последующих эпох, связанных с возникновением постмодерна. Многие исследователи устанавливают параллели в тенденциях европейского символизма и художественного символизма Гоголя в России. Многими авторами бесспорно признавалась заслуга первооткрывателей новых путей в их связи с произведениями Гоголя.
Н.В. Гоголь – одна из ключевых фигур в литературе и неповторимая авторская индивидуальность. Его произведения всегда производили особое впечатление на читателей. В построении системы персонажей Гоголь прибегает еще к одному новаторскому приему: он отказывается от изображения положительного героя.
Постмодернистские авторы указывают на произведения классической литературы, повлиявшие на их эксперименты: это «Дон Кихот», «1001 ночь», «Декамерон», «Кандид» и др. «Шинель» Гоголя среди этих произведения, безусловно, не была бы случайной. Гоголь создает необычную ситуацию: вместо одной личной интриги изображается жизнь целого города, что значительно расширяет социальный масштаб произведения. Каждый персонаж становится своего рода символом.
Жизнь Гоголя полна таинственного смысла и трагического величия. Иван Аксаков писал о Гоголе: «Жизнь его представляет такую великую, грозную поэму, смысл которой останется долго неразгаданным; он лежит в той области, на пороге которой изнемогают все человеческие домыслы». Но какой скорбный, какой страшный путь! Какими непрерывными, многообразными и изощренными страданиями куплено его величие! Жизнь Гоголя – сплошная пытка, самая страшная часть которой, протекавшая в плане мистическом, находится вне нашего зрения… Душа Гоголя – сложная, темная, предельно одинокая и несчастная; душа патетическая и пророческая; душа, претерпевшая нечеловеческие испытания и пришедшая ко Христу… В Гоголе дано наивысшее напряжение противоположностей, наибольшее раздвоение. «Я не знаю,– пишет С.Т. Аксаков,– любил ли кто Гоголя. Я думаю, нет; да это и невозможно. Вот до какой степени Гоголь для меня не человек».
Он – художник слова, юморист, лирик, мастер гротеска и фантастики. В его персонажах мы не можем не узнавать себя, как в том зеркале, о котором писал сам Гоголь, а узнав, как не посмеяться над собой.
Загадки, связанные с творчеством, кроются в его личности, в его судьбе. Гоголь был воплощением идеи синтеза. В его творчестве были объединены и наука, и искусство, и религия. Он выступал как прозаик, драматург, поэт, религиозный мыслитель, литературный и художественный критик, фольклорист, теоретик и практик театра, педагог, историк.
И все это поле деятельности одного человека, который умел целостно и поэтично воспринимать Россию, которую любил и дал ей поэтический образ Птицы-Тройки. «… Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи…. Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства… ».
См.также: